Екатерина Чацкая — врач-гинеколог 180-й московской поликлиники. В апреле 2015 года участвовала в «итальянской забастовке» московских врачей, смысл которой заключался в том, чтобы вести прием каждого пациента ровно столько времени, сколько необходимо, невзирая на введенные нормативы. Что произошло с протестом медиков и лично доктором Чацкой за этот год, узнала «Новая Газета».
— Чем закончилась «итальянская забастовка» прошлого года?
— Я тогда стала вести дневник своего приема. И те нормативы, которые сложились в ходе забастовок, мы проанализировали и отправили главному врачу. Оказалось, что мои показатели схожи с теми, что дает Минздрав. Но проблема в том, что нормативы Минздрава рекомендательные, их не обязательно исполнять. То есть они практически не работают.
Допустим, в Москве нормативное время приема врача-гинеколога в разных больницах разнится от 12 до 15 минут. А федеральный рекомендованный первичный прием — это 22 минуты. Разница принципиальная.
— В блогах и обращениях врачей можно прочитать, что они борются за то, чтобы время приема увеличили на три минуты. Эти минуты что-то дают в реальной практике?
— Конечно, дают. У меня, например, на прием больной установлен лимит — 15 минут, прием длится шесть часов без перерыва, то есть в это время не вписаны ни перерыв на обед, ни элементарный поход в туалет. За это время я, по логике этого стандарта, должна принять 24 человека, которые зафиксированы в электронной записи. Но вписаться в такой тайминг практически невозможно. Есть сложные больные, есть экстренные. Бабушки одеваются не быстро. К ним особый подход. А с беременными вообще нельзя торопиться, у кого — первая беременность, у кого — невынашивание.
Наша работа — это на 80 процентов психотерапия. А я на приеме сижу, уткнувшись в компьютер, и набиваю историю болезни, не успев женщине в глаза посмотреть. Вовремя я могу закончить, только если человека четыре не пришли на прием. В среднем я перерабатываю от получаса до полутора в день. Когда прием идет дольше шести часов, неизбежна врачебная ошибка. Снижается сосредоточенность, глаза устают.
— То есть вы реально чувствуете, что к концу приема уже теряете концентрацию и можете ошибиться?
— Именно поэтому я и стала задумываться: а сколько реально можно принять пациентов? До забастовки мой официальный прием длился семь часов, но по факту получалось восемь без остановки. После забастовки мы добились шестичасового графика, а в остальных поликлиниках все по-прежнему.
Качественно работать можно только двумя способами. Как я — перерабатывать, второй вариант — заполнять карту буквально аббревиатурами, чтобы сократить время на писанину. Но на меня за сокращения наложили дисциплинарное взыскание. Есть доктора, которые принимают по 2—3 человека одновременно: одной пациенткой занимается акушерка, другой — врач дает рекомендации, а третья пока раздевается для осмотра. Это грубейшее нарушение врачебной тайны.
Я сейчас перешла к другой тактике — трачу на прием столько времени, сколько нужно, это все фиксируется в программе ЕМИАС (Единая медицинская информационно-аналитическая система. — Н. Ч.). Недавно я сделала распечатки за три месяца и подала главному врачу, чтобы он оплатил мне эти переработки. Но он ответил, что увеличение времени приема - это моя инициатива, и он не обязан доплачивать.
— Опыт прошлогоднего протеста что-то изменил в вашем коллективе?
— Сначала меня очень многие хотели поддержать, но, когда было написано коллективное обращение и мы понесли подписывать его по врачам, люди испугались. Главный врач меня вызвал на беседу, сказал, что это экстремизм, что я против власти, хотя там политических требований совсем не было. Со мной некоторые коллеги вообще перестали разговаривать.
Но перелом произошел. Год назад мы создали первичную организацию независимого профсоюза «Действие». Сначала нас было трое, сейчас в шесть раз больше. Нам удалось остановить введение так называемого «эффективного контракта», в котором один из пунктов гласил о том, что стимулирующая выплата будет начисляться только исходя из решения руководителя учреждения. У меня зарплата складывается из 20 тысяч рублей оклада и примерно столько же — стимулирующие. Последние начислялись бы в том числе и за нагрузку, которая не входит в мои должностные обязанности. Условно говоря, если бы я отказалась мыть полы по указанию завотделением, я могла бы лишиться стимулирующих. Мы написали главному врачу, написали в прокуратуру. Прокуратура признала, что этот приказ способствует коррупции, и предписала его отменить. Это была победа. Но многие поликлиники перешли на «эффективный контракт».
— Последний протест вашего коллектива направлен против «Московского стандарта поликлиник». Чем он вас не устраивает?
— Этот стандарт привел к коллапсу в работе, причем не только в нашей поликлинике. Во время эпидемии гриппа терапевты работали больше 12 часов. Одна врач пришла по вызову к больному в полвторого ночи, а до этого она с 8 утра вела прием, потом пошла по вызовам. Еще одна коллега три недели отработала без единого выходного.
Главная проблема этого стандарта в том, что в нем работу медсестер отделили от работы терапевтов, хотя они должны работать в паре. А у терапевта на больного — всего 12 минут. Сейчас у нас медсестра работает скорее секретарем, плюс — слишком большой объем пациентов и недоступность половины диагностических исследований. Узких специалистов стали выживать. Как? Например, терапевт должен направить пациента к эндокринологу. Но для этого он должен написать полное обоснование, почему это необходимо, подписать карту и направление у заведующей отделением, и все за 12 минут приема. Руководство настоятельно советует не направлять пациентов к специалистам, а лечить самим. Естественно, эндокринолог сидит без работы. А начальство через какое-то время решает, что раз к нему небольшая запись, то он поликлинике не нужен. У нас таким образом сократили маммолога, стоматолога, эндокринолога. Очень большая очередь к гастроэнтерологу. Но тут же в поликлинике организовали платный прием: есть деньги — тут же обслужат.
Катастрофа с УЗИ. В конце 14-го года одна «узистка» ушла в декрет, другую сократили, третья уволилась сама. У нас несколько месяцев один специалист смотрел беременных всего района Митино. Дошло даже до драки у терминала – две женщины подрались за талончик УЗИ. Еще один огромный минус реформы — фактическая отмена участкового принципа.
— Теперь в поликлинике можно записаться к любому участковому. Разве это плохо?
— В наших условиях это плохо, потому что ведет к недоступности медицинской помощи. Вот у меня участок на шесть тысяч человек, хотя по нормативам я должна обслуживать 2200. Когда у меня открывается запись на 14 дней вперед в 7.30 утра в понедельник, то к 8 утра уже все талончики разобраны. Получается, что пациент, который теперь может выбирать себе врача, естественно, выбирает того, у кого хорошая репутация. И такой доктор неизбежно будет перегружен. Пациенты, наблюдающиеся по участку у этого доктора, просто не могут записаться на прием, зато очень много пациентов с других участков.
Складывается абсурдная ситуация. В департаменте здравоохранения ведется мониторинг доступности специалистов. Я в общей таблице по поликлинике постоянно «горю» красным светом — то есть нарушаю норматив, потому что ко мне записываются за две недели. Получается, что хороший доктор поликлинике не выгоден, так как он нарушает статистику.
— Сколько вы зарабатываете?
— У меня «чистыми» выходит 25—30 тысяч. Последний раз дали 35. На такой зарплате я работаю с апреля прошлого года. Мне ни копейки больше не платят, только обязательный минимум.
— Эту ситуацию знают в департаменте здравоохранения Москвы?
— Да. Мы регулярно туда обращаемся. Последний раз обращение терапевтов было отправлено 31 марта. Нам после этого немножко доплатили.
Врачи доведены до предела. Наши пациенты, глядя в телевизор на глянцевую картинку, думают, что в медицине все хорошо, а если плохо, то виноват врач. Пациент пришел, просидел час у двери — значит, врач плохой. Поначалу так и было, сейчас, правда, начинают понимать, что если очередь — то врач хороший. У меня выговор был за то, что в мой график вклинился экстренный больной, и я до обеда не успела принять пациентку. Я попросила ее подождать, вернулась через 15 минут, а она у заведующей писала жалобу. Мне объявили выговор. Хотя пациентка была принята в тот же день после перерыва.
— Было бы проще, если бы Минздрав не рекомендовал, а жестко закрепил регламент?
— Это было бы идеально. Мы писали несколько раз в департамент письмо с просьбой установить нормативы, которые как раз согласуются с Трудовым кодексом и постановлением Правительства РФ, в котором прописано, что врач не должен вести прием больше 33 часов в неделю. Ответ получили как всегда — ни о чем.
А наш главный врач выпускает свои приказы, которые нарушают рекомендательные нормы. И эти две реальности вообще не пересекаются.
Например, по всей Москве отменили доплату за вредность. У нас даже рентгенологи лишились дополнительных отпусков и выплат. А в федеральном приказе четко сказано, что сотрудники, которые контактируют с ВИЧ, с туберкулезом, должны получать и доплату, и дополнительные отпуска.
